Откуда взялась "шведская семья" и почему это чисто советский миф
Вот загадка: есть выражение, которое каждый русский человек понимает с полуслова. Оно прочно вошло в язык, стало нарицательным и даже с оттенком лёгкой зависти или осуждения. Но в стране, имя которой оно носит, его абсолютно не знают. Речь, конечно, о «шведской семье». Мы все примерно представляем, что это значит: трое (или больше) взрослых людей, состоящих в романтических и, как правило, сексуальных отношениях и ведущих совместное хозяйство. Но почему шведская? И как получилось, что целая нация в массовом сознании стала символом группового брака?
В этой статье:
- Сначала был "шведский грех": как Запад создавал миф
- Кино, порно и коммуны: топливо для советских слухов
- Вишенка на торте: как ABBA "подтвердила" миф
- Рождение термина: от подполья к науке
- А что в самой Швеции? Полное непонимание и обычная жизнь
- Почему миф оказался таким живучим?
Правда в том, что этот термин — исключительно постсоветский феномен, культурный артефакт, рождённый на стыке железного занавеса, дефицита информации и человеческой фантазии. Это не история о Швеции. Это история о нас — о том, как советский человек выдумывал себе «раскрепощённый Запад». И чтобы её понять, придётся совершить путешествие не в Скандинавию, а в прошлое, в 70-е, когда подпольные киноленты и слухи были главными окнами в другой мир.
Сначала был "шведский грех": как Запад создавал миф
Корни нашего выражения уходят не в социалистическую действительность, а в послевоенную пропаганду холодной войны. В 1950-е годы на Западе, и особенно в США, зародился и расцвёл миф о «шведском грехе» (Swedish Sin). Швеция, не вступившая в НАТО и построившая мощное государство всеобщего благосостояния, казалась американским консерваторам опасным социалистическим экспериментом. А раз эксперимент социальный, значит, он должен разлагать мораль — такова была логика.
В этом мифе смешались реальные социальные reforms и откровенная клевета. Что было на самом деле? Швеция действительно была прогрессивной:
- С 1955 года — обязательное половое просвещение в школах.
- В 1969-м — первый в мире просветительский фильм об интимных отношениях с комментариями сексологов.
- Более терпимое отношение к контрацепции и гомосексуальности на государственном уровне.
Венец этой кампании — статья журнала Time 1955 года под красноречивым названием «Грех и Швеция». Журналист Джо Дэвид Браун, используя сомнительные методы сбора информации, живописал Швецию как «Содом и Гоморру XX века». Даже президент США Дуайт Эйзенхауэр не удержался от колкости, заявив, что шведская социальная политика порождает «грех, обнажёнку, пьянство и самоубийства».
Создание мифа о благополучной, но морально разложившейся Швеции было завершено. Это был удобный образ: успешная, но порочная страна, чей путь — тупик. Этот образ экспортировался через популярную культуру.
Кино, порно и коммуны: топливо для советских слухов
Волна «шведского греха» докатилась до СССР с опозданием, в 1970-е, и принесла с собой отнюдь не политические дебаты, а куда более пикантные материалы. Именно тогда в крупных городах — Москве и Ленинграде — начали подпольно циркулировать шведские журналы и фильмы с элементами эротики. Для советского человека, воспитанного на целомудренных кинолентах, даже относительно скромные по западным меркам кадры становились откровением.
Шведский кинематограф той поры действительно был смелым. Фильмы Ингмара Бергмана («Лето с Моникой») или Арне Маттсона («Она танцевала одно лето») с их натурализмом и вниманием к человеческим страстям шокировали зарубежную публику. А затем появилось и откровенное эксплуатационное кино, например, итальянский мондо-фильм «Швеция — ад и рай» (1968), который собрал все возможные клише: лесбийские клубы, свинг, наркотики. Этот «коктейль» из высокого искусства и низкого трэша и сформировал у советского обывателя стойкое ощущение: «У них там у всех беспорядочные связи и живут вшестером в одной квартире».
Слухам о «распутных шведах» способствовали и рассказы о шведских левых коммунах — молодёжных коллективах, где люди жили вместе, делили быт и, по мнению советских граждан, конечно же, делили и постель. Идея коммуны была понятна советскому человеку, но её наполнение казалось экстремально вольным.
Вишенка на торте: как ABBA "подтвердила" миф
Но был ещё один, пожалуй, самый важный для массового сознания фактор — группа ABBA. В СССР их музыка была невероятно популярна. И все знали, что группа состоит из двух супружеских пар: Бьёрн и Агнета, Бенни и Фрида. А потом поползли слухи: мол, они поменялись партнёрами! Для советского человека это было идеальным, наглядным подтверждением всех теорий. Смотрите, самые знаменитые шведы в мире — и те живут по этим странным правилам! Это был тот самый «железный» аргумент в курилке или на кухне.
История этого понятия напоминает мне бородатый анекдот: «Что такое групповой секс? Это то, чем занимаются шведы, о чём поляки снимают фильмы, которые смотрят в СССР».
Конечно, участники ABBA не практиковали «шведскую семью» в нашем понимании. Их личные отношения были сложными (пары в итоге распались), но это была классическая история двух влюблённых пар, а не групповой брак. Однако мифу факты не нужны. ABBA стала культурным мемом, скрепившим термин в народном сознании.
Рождение термина: от подполья к науке
Так когда же словосочетание «шведская семья» было впервые зафиксировано? Исследователи указывают на рассказ поэта и писателя-нонконформиста Евгения Харитонова «Слёзы на цветах», написанный примерно в 1980 году. В нём есть такая строчка: «Уже другие формы жизни на свете, и мне их поздно узнавать: ПТУ, Вокально-инструктальный ансамбль, “Шведская семья”».
Обратите внимание на контекст: «ПТУ», «ВИА» — это реалии советской жизни. «Шведская семья» в этом ряду выглядит таким же полумифическим, полуподпольным явлением, элементом новой, непонятной контркультуры. Рассказ ходил в самиздате, а в 1985 году был опубликован в подпольном журнале «А-Я». Так термин из устной речи богемных и диссидентских кругов начал свой путь.
После распада СССР выражение хлынуло в свободную прессу, стало обыгрываться в юморе и постепенно утратило окраску тайны. Что удивительно, оно настолько укоренилось, что в 2010-х годах проникло даже в русскоязычную научную литературу по социологии и психологии семьи как устоявшийся культурный концепт.
А что в самой Швеции? Полное непонимание и обычная жизнь
Самый забавный и показательный факт во всей этой истории — реакция самих шведов. Для них словосочетание «шведская семья» (svensk familj) ничего не значит. Если очень постараться объяснить, о чём речь, они обычно приходят в лёгкое недоумение, а потом смеются. Подавляющее большинство шведских семей — моногамные. Да, в Швеции высокий процент сожительства без официальной регистрации брака (что в 1950-е и выдавали за «разврат»), да, толерантное отношение к разным формам отношений. Но групповые браки как массовое явление — такая же экзотика, как и в России.
Шведские социологи, изучающие этот феномен, пришли к выводу, что термин — чисто постсоветский конструкт. Он встаёт в один ряд с другими «шведскими» мифами того же происхождения:
- Шведская стенка — в Швеции её называют «рама с перекладинами» (ribbstol).
- Шведский стол — во всём мире это «буфет», а в Швеции — «бутербродный стол» (smörgåsbord).
Почему миф оказался таким живучим?
«Шведская семья» — это больше, чем курьёз. Это идеальный пример того, как рождаются и живут культурные клише.
- Дефицит информации: Железный занавес создавал вакуум, который заполнялся слухами, обрывками и домыслами.
- Проекция желаний: Запретный плод сладок. Суровые советские нормы морали рождали любопытство к альтернативам. «Раскрепощённая Швеция» стала экраном, на который проецировались скрытые фантазии.
- Простота стереотипа: Свести сложные социальные процессы в далёкой стране к понятному, «чумовому» образу группового брака — легко и запоминается.
- Культурная инерция: Яркое выражение, попав в язык, начинает жить своей жизнью, уже не нуждаясь в подтверждении.
Сегодня, в эпоху открытых границ и интернета, миф развеян. Любой может убедиться, что Стокгольм или Гётеборг — не заповедник полиаморных коммун, а обычные европейские города, где люди точно так же ходят на работу, растят детей и ссорятся из-за того, кто не вынес мусор. Но выражение «шведская семья» осталось с нами — как языковая окаменелость, памятник эпохе, когда Запад был для нас не местом на карте, а страной грёз, страхов и самых невероятных слухов.