Китайская загадка: как Поднебесная годами умудряется обманывать инфляцию

Пока весь мир ломает голову над тем, как охладить перегретые экономики и обуздать растущие цены, Китай стоит особняком. В 2024 году, когда в США и Европе инфляция била рекорды, в КНР индекс потребительских цен (ИПЦ) едва дотягивал до 0.5%, а в отдельные месяцы и вовсе уходил в минус. Сейчас, в 2025-м, ситуация не сильно изменилась: инфляция держится около нуля, а экономисты уже обсуждают риски дефляции. Возникает закономерный вопрос: как так вышло? Неужели китайцам известен какой-то секретный рецепт, недоступный остальным? Давайте разбираться без глянцевых обложек и экономического сленга.

В этой статье:

• Тандем вместо независимости: почему Народный банк КНР — не ФРС
• Кнут и пряник: как работает китайский контроль над ценами
• Тихий спрос: почему китайцы не хотят тратить
• Глобальный контекст и уроки на 2025 год

Сразу оговорюсь: магия здесь ни при чем. Низкая, а порой и отрицательная инфляция в Китае — это не случайность, а результат осознанной, комплексной и порой очень жесткой политики. Это система, где денежные власти действуют в одной связке с правительством, а рыночные механизмы часто уступают место административным. И если на Западе центробанки в основном бьют по спросу, повышая ставки, то Китай предпочитает тонкую хирургию, работая с предложением. Иногда — скальпелем, иногда — кувалдой.

Тандем вместо независимости: почему Народный банк КНР — не ФРС

Первое и самое главное, что нужно понять: китайский центробанк — это не священная корова, неприкасаемый институт, как ФРС или ЕЦБ. У Народного банка Китая (НБК) нет того священного статуса независимости. Формально он подчиняется Госсовету КНР, то есть правительству. И ключевая цель его политики сформулирована не как «борьба с инфляцией любой ценой», а как «обеспечение стабильности национальной валюты и содействие экономическому росту».

Эта маленькая союзная частичка «и» меняет всё. Это означает, что НБК постоянно балансирует. С одной стороны — ценовая стабильность, с другой — темпы роста ВВП, которые спускаются сверху в виде плановых показателей. Если экономика начинает замедляться сильнее, чем хотелось бы партии, ставки будут снижать, ликвидность — добавлять, даже если инфляционные риски при этом повышаются. Именно так было в конце 2021-го и происходит сейчас, в 2024-2025 годах.

Китайская денежно-кредитная политика — это искусство компромисса. Здесь нет культа инфляционного таргетирования как единственной истины. Здесь есть pragmatism в чистом виде.

Поэтому, видя, как Китай смягчает политику на фоне вялого восстановления после ковидных локдаунов и кризиса в секторе недвижимости, не стоит удивляться. Это не ошибка, а следствие приоритетов. Рост и социальная стабильность часто перевешивают.

Кнут и пряник: как работает китайский контроль над ценами

А теперь перейдем к самой интересной части — инструментарию. Если коротко, то китайские власти не ждут, пока «невидимая рука рынка» все отрегулирует. Они активно помогают ей стать видимой и очень цепкой.

Возьмем два хрестоматийных примера последних лет: уголь и свинину.

• Угольный кризис 2021 года. Цены на уголь, основной источник энергии для промышленности и отопления, взлетели до небес. Мировая логистика буксовала, спрос обгонял предложение. Что сделали власти? Они не стали просто повышать ставки, чтобы охладить спрос (это бы задушило промышленность). Вместо этого правительство бросило все силы на наращивание предложения: выдали дополнительные квоты на добычу, обеспечили бесперебойную работу ж/д транспорта для перевозок. А Народный банк Китая параллельно запустил специальную программу целевого рефинансирования для угольных компаний, чтобы дать им дешевые кредиты на развитие. Результат? Цены обрушились за считанные недели.
• Эпопея со свининой. Свинина в Китае — это больше чем мясо. Это культурный код и главный белок в рационе. После вспышки африканской чумы свиней и массового падежа поголовья цены рванули вверх. Ответ властей был молниеносным и многослойным: распродажа стратегических резервов замороженного мяса по фиксированным ценам, прямые субсидии фермерам, льготные кредиты на восстановление поголовья. К 2021 году предложение было восстановлено, и цены пошли вниз, став одним из главных дефляционных драйверов.

Но есть и другая, более «твердая» рука. Ярчайший пример — история с лунными пряниками (юэбинами). Эти традиционные сладости, которые дарят на Праздник середины осени, стали символом статуса и коррупции: бизнесмены дарили друг другу коробки за тысячи долларов с начинкой из золота или акульих плавников. Власти просто взяли и установили потолок цен, запретили драгоценные материалы в упаковке и излишества. Не рыночно? Возможно. Эффективно? Безусловно. Это был сигнал всему обществу и бизнесу о пределах дозволенного.

Тихий спрос: почему китайцы не хотят тратить

Все эти административные меры были бы менее эффективны, если бы в экономике бушевал потребительский бум. Но его нет. И это третья ключевая причина низкой инфляции — хронически слабый внутренний спрос.

Китайское руководство десятилетиями пытается сделать внутреннее потребление новым драйвером роста, но что-то идет не так. Пандемия и политика «нулевого ковида» надолго приучили людей к осторожности. Глубокий кризис на рынке недвижимости, где лопнул пузырь и обанкротились гиганты вроде Evergrande, ударил по благосостоянию среднего класса, чьи сбережения были традиционно вложены в квартиры. Неопределенность на рынке труда заставляет откладывать деньги на черный день, а не тратить на новые телефоны или поездки.

Вот и получается парадокс: производственные мощности огромные, предложение товаров — колоссальное, а спрос со стороны домашних хозяйств вялый. Это классический рецепт для низкой инфляции или даже дефляции. И в отличие от Запада, где после пандемии людям раздали щедрые чеки, стимулируя спрос и разгоняя цены, в Китае поддержка была более сдержанной и часто направлялась в производство, а не в карманы потребителей.

Глобальный контекст и уроки на 2025 год

Сегодняшняя ситуация — это лакмусовая бумажка для всей китайской модели. Низкая инфляция — это, с одной стороны, благо. Она сохраняет покупательную способность населения, особенно бедных слоев, и дает властям пространство для манёвра в денежной политике. Но с другой — это тревожный звонок. Упорная близость к дефляции говорит о глубоких структурных проблемах: переинвестировании, дисбалансе между производством и потреблением, недоверии домохозяйств к будущему.

Для мировой экономики стабильно низкие цены в Китае — это палка о двух концах. С одной стороны, это сдерживает глобальную инфляцию, так как дешевые китайские товары продолжают поступать на рынки. С другой — это сигнал о замедлении роста второй экономики мира, что бьет по сырьевым странам и всем, кто с ней связан.

Что будет дальше? Власти уже пытаются осторожно стимулировать спрос, но делают это выборочно, опасаясь раздуть новые пузыри. Они продолжают свою точечную политику: стабилизируют ключевые рынки (как недвижимость), поддерживают высокотехнологичные сектора и пытаются аккуратно раскочегарить внутреннее потребление.

Главный урок, который можно вынести из китайского опыта, прост: универсальных рецептов не существует. То, что работает для Китая — тесная связка правительства и центробанка, административный контроль в критических точках, фокус на предложении — вряд ли применимо в странах с другой политической и экономической культурой. Но сам подход — рассматривать инфляцию не как чисто монетарный феномен, а как проблему, требующей комплексного, в том числе и структурного ответа — заслуживает самого пристального внимания. Пока мир борется с инфляцией, повышая ставки, Китай напоминает, что иногда дешевле и эффективнее просто нарастить производство свинины.